Господи, прости меня, что я не умею любить своего ближнего Виктора так, как любишь ты. Я не могу полюбить своего ближнего, став как дитя. Ведь именно этому учил Иисус. Он говорил , что если не примете Царствие Божие как дитя, то не войдете в него. А я всячески стараюсь избегать Виктора. Меня беспокоит то, что он станет поучать меня, возможно критиковать, указывать на мои недостатки, давать советы. Меня беспокоит то, что он что-то плохо скажет обо мне и я возможно рассержусь на него и начну его самого осуждать. И я избегаю его. Избегаю его помощи и работы вместе с ним. О, если бы я как дитя относился к нему, не имея мыслей таких гордых. О если бы я улыбнулся ему так по-детски, и желал бы просто быть с ним как с ближним своим, как с творением Твоим , как с человеком, нуждающимся в том, чтобы узнать о Тебе. Но я человек, имеющий гордыню, имеющий самомнение, мне почему-то так важно, что он скажет мне, начнет ли меня учить или нет, будет ли кричать на меня или в своей грубой начальнической форме пытаться указывать мне на мои недостатки. Если бы я как дитя относился к нему, я бы вовсе не думал бы над этим. Если бы я любил его как ближнего, меня бы беспокоило лишь только то, чтобы он был со мной рядом, чтобы я мог его наставить добрым словом, рассказать ему о Тебе, или, увидев его грубость или немощь или пусть даже грех – я бы не указал ему на это, а начал бы усиленно молится о нем. Но я не дитя. Я взрослый человек, имеющий самомнение и гордость, и я всячески избегаю моего ближнего Виктора, лишь бы только не делать с ним ничего общего. Лишь бы только не видеть его, чтобы не дай Бог осудить. И хотя мое желание не осудить его – это хорошее желание, все равно мои побуждения не общаться с ним говорят лишь об одном – я не люблю его как ближнего. Я не беспокоюсь о нем. Я не хочу знать его. Меня не беспокоит его судьба. Я не молюсь за него. Я не люблю его как любишь Ты. Я отвергаю его. Мне стыдно за себя. Может быть Ты поможешь мне. Может приведешь меня к покаянию. Я не умею так любить. Прости меня, Боже.
